Как казаки хотели основать Новый Могилев на месте Луполова и сделать его столицей Белой Руси
В бурном XVII столетии государственные границы на землях современной Беларуси и Украины перекраивали не раз. И из тогдашних войн, восстаний и сумятицы могли родиться совершенно неожиданные державные конфигурации. Могилев в этом раскладе мог бы стать… столицей Беларуси! Рассказываем, как это могло бы воплотиться в реальность.
Казачий род из могилевской шляхты
Вскоре после того, как в 1648 году украинские казаки во главе с гетманом Богданом Хмельницким подняли восстание, казачьи загоны пришли в Беларусь. Православная часть населения встречала их приязненно, надеясь на освобождение от «ляшской неволи». Часть белорусских крестьян и мещан охотно примыкали к украинским казакам. Одновременно православный могилевский шляхтич Константин Поклонский даже создал Белорусский казачий полк.
Богдан ХмельницкийПоклонский носил титул «Белорусского полковника», и, похоже, мыслил свой полк как некое квазигосударственное белорусское образование, наподобие Войска Запорожского. Но в скором времени между белорусскими и украинскими казаками возникли серьезные трения, а Поклонский перебежал на сторону Речи Посполитой.
Идея автономного «Белорусского полка» зависла в воздухе, в то время густо наполненном пороховым дымом.
После гибели под Старым Быховом легендарного наказного гетмана Ивана Золотаренко, якобы «заговоренного» и связанного с «нечистой силой», казачьи формирования в Беларуси возглавил полковник Иван Нечай. Род Нечаев происходил из белорусской православной шляхты герба «Побуг», к которому относилось и множество знатных фамилий, включая Довнар-Запольских и Концепольских, и один из первых гетманов Украины Петро Сагайдачный. Нечаи жили на Мстиславщине, но затем отец будущего белорусского полковника осел на Киевщине. По другим данным, Иван Нечай родился именно в Мстиславском воеводстве.
Данила НечайУ Ивана было три брата, старший из них, Данило Нечай, был Брацлавским полковником и с самого начала относился к тем кланам, что готовили украинское восстание против Речи Посполитой.
Герб рода НечаевПри этом Данила Нечай принадлежал к лидерам наиболее непримиримой казачьей группировки вместе с Максимом Кривоносом, Матвеем Гладким и Лукьяном Мозырой. Казачьи радикалы часто спорили с более умеренным гетманом Богданом Хмельницким, лояльным польскому короля и склонявшемуся больше к просто расширению состава и прав Войска Запорожского. Максим Кривонос также происходил из белорусской шляхты Мстиславщины, и именно его боевые действия на Волыни против такого же нетерпимого Яремы Вишневицкого сорвали мирные переговоры Богдана Хмельницкого с Польшей.
Иван Нечай служил в составе старшины (командиров) Брацлавского полка. А в 1650 году Иван женился на дочке Богдана Хмельницкого Степаниде (Алене), став зятем самого гетмана. В том же году Иван Нечай был отправлен в Крым. Разумеется, не на курорт — официальной целью визита было изучение татарского языка.
Ряд исследователей полагает, что Иван Нечай был послом или связным при дворе крымского хана Ислам-Гирея. Крымские татары были в тот момент союзниками запорожского казачества, но крайне вероломными — в любой момент они могли начать грабеж и угон в рабство украинцев. Собственно говоря, вскоре в качестве заложника в Крыму оказался и Иван Нечай. Более того, его здесь пытались заставить принять ислам. Тем временем его брат Данила в 1651 году был убит польскими солдатами на Подолье во время неожиданного ночного нападения на казаков, беспечно спавших после Масленицы. По мнению поляков, сами казаки Даниле Нечаю давали «второе место после Хмельницкого.» И не случись ночной резни, устроенной польскими жолнерами, с большой долей вероятности Данилу Нечая могла постичь участь радикалов Гладкого и Мозыри, казненных по приказу Хмельницкого.
В 1654 году Ивану Нечаю удалось бежать из Крыма. В конце того же года он уже в качестве сотника корпуса Ивана Золотаренко участвует в боях на Могилевщине, а потом в составе казачьей делегации везет царю в Москву трофеи и пленных.
В октябре 1655 года под Старым Быховом Иван Золотаренко получает смертельное ранение — то ли серебряной пулей, «заговоренной» местными иезуитами, то ли во время поединка-герца. Командующим украинским казачьим войском в Беларуси становится Иван Нечай. Первоначально он сам называет себя полковником Чаусским, Чечерским, Новобыховским и так далее. Но впереди Нечая ждало официальное повышение.
Настоящий белорусский полковник
В сентябре 1655 года российский царь Алексей Михайлович назвался «Великими князем Литовским и Белой Руси». В тоже время быть гетманом не только «Малой», но Белой Руси претендовал и Богдан Хмельницкий. Начался новый этап борьбы за Беларусь между Запорожским войском и Московским государством.
Запорожский казакВ марте 1656 года в гетманской столице Чигирине было срочно собрана Рада старшины, на которой в числе важных рассматривался и белорусский вопрос. Симпатии православного населения «Бiлой Русi» все же более склонялись к украинскому варианту, чем к московскому или польскому. Еще сто лет назад белорусские и украинские земли составляли вместе Великое княжество Литовское, и в культурном и языковом отношении оба народа были близки. И не случайно среди казачьей старшины колобродила идея создания «Руського княжества», как правопреемника Великого княжеста Литовского и Русского. От поляков же и своих собственных полонизированных феодалов белорусских крестьян, мещан и православную часть шляхты резко отделяло католичество. При этом белорусские православные канонически подчинялись Киевской митрополии, с московским же православием имелись даже некоторые обрядовые расхождения.
При этом из песни слов не выкинешь — несмотря на «братскую веру», белорусские крестьяне немало страдали от бесчинств как московских войск, так и казачьих загонов. С другой стороны — записаться в казачью сотню было для белорусского крестьянина или горожанина хорошим шансом на избавление от крепостного права или повинностей. Правда, подтверждать свое право на волю в воинском сословии нужно было с саблей и мушкетом в руках.
29 марта гетман Богдан Хмельницкий своим Универсалом назначил Ивана Нечая на должность полковника «..в Білую Русь до Могильова, Чаусов, Новобихова і Гомля й инших міст, й містечек, й сіл, тамсе знайдуючих…». Как пишет украинский исследователь В. Горобец, если Золотаренко был наказным гетманом Северским, то назначение Нечая белорусским полковником говорило о твердом намерении Хмельницкого оставить Беларусь за собой.
С этого момента казаки начинают силой вытеснять российские отряды из Могилевщины, население присягает Хмельницкому, а Нечай запрещает белорусским крестьянам выполнять распоряжения и повинности царской администрации. Как следует из донесения московских воевод, казаки Кричева и Чаус стали нападать и грабить не только имения шляхты, но и отряды московского войска. При этом Белорусский полк Ивана Нечая представлял в то время весьма внушительное военно-территориальное образование. В 1656 году в него входили три Могилевские сотни, Чаусская, Заболотская, Богородицкая, Акуменская, Городецкая, Святозерская, Слизкая, Улановская, Рогозинская, Билявицкая, Чериковская, Вержбицкая, Пропойская, Заозерская, Чечерская, Межевская и даже Смоленская сотни.
Существовали и другие белорусские казачьи сотни. Так, местечко Лоев, контролировавшее стратегически важную переправу через Днепр, являлось центром Лоевской сотни Черниговского казачьего полка. В составе Черниговского полка была и Брагинская сотня.
Все это вызвало крайнее раздражение при царском дворе. В Чигирин из Москвы мчит посольство Лопухина, которое требует вывести из Беларуси казаков, а крамольника Нечая — предать суду и жестоко наказать, чтобы и другим неповадно было.
В Могилев для расследования направляется смешанная московско-украинская комиссия, которая выясняет — ни сам Нечай, ни его казаки к большинству грабежей и насилий никакого отношения не имели. Все же нескольких казаков публично казнили, а Ивану Нечаю — запретили именоваться «полковником Белорусским и Могилевским». Но не тут-то было — от этих титулов мстиславский казак-шляхтич не отказался и продолжил приводить крестьян к присяге гетману Хмельницкому.
Однако пока идет война с Речью Посполитой, серьезно ограничить самостийных атаманов московским воеводам сложно. К тому же в тылу у московско-украинских войск продолжает держать оборону гарнизон Старого Быхова. Под ним погиб наказной гетман Золотаренко, не смогли взять его и московские войска. А вот полковнику Белорусскому и Могилевскому наконец удалось овладеть Старым Быховом. И украинскому купечеству, интересы которого также лоббировало правительство Богдана Хмельницкого, открылся путь по Днепру вверх к Балтийскому морю. Гетман даже издал специальный Универсал, обещая киевским купцам не брать с них таможенных пошлин. При этом новоявленную «Днепровскую СЭЗ», или Черноморско-Балтийский коридор, должны были охранять казачьи сотни полковника Могилевско-Белорусского.
Тогда в Чигирин, к уже лежащему на смертном одре Хмельницкому, мчится новое царское посольство. Оно вновь повторяет требования выведения казачьих отрядов с Беларуси, возвращения всех показаченных белорусских крестьян в крепостное право шляхте (такая вот забота «православного царя» о «единоверцах»), а своевольного Нечая — предать царскому суду. При этом Белорусского полковника обвиняли в намерении построить «Новый Могилев» в противовес «Могилеву царскому» — на месте предместья Луполово. Трудно сказать, мог бы стать этот проект «Новым Иерусалимом», но как мы уже говорили — переход в казачье сословие давал белорусам шансы на личное освобождение.
Глухая осада
И летом 1657 года царские войска при поддержке шляхетского ополчения начинают вооруженные действия против белорусско-украинского казачества. Казаки-«нечаевцы» вынуждены оставить Минск, Копысь, Шклов, Сломик. Но вот отобрать у Белорусского полка Старый Быхов, под которым было пролито столько казачьей крови, не удалось. При этом Иван Нечай был не только лихой полевой командир, но и искусный дипломат. И ему удалось договориться с московскими воеводами о разделе сфер влияния на Могилевщине, оставив Старый Быхов, столь важный для транзитной торговли, за казачеством.
Однако на ситуацию, как всегда, сильно повлияли новые гетманские выборы. После смерти Хмельницкого на власть, в числе прочих, претендовал Генеральный писарь Иван Выговский. Взамен за политическую и военную поддержку Москва требовала очистить южную Беларусь и передать Старый Быхов под контроль царской администрации. Ради обладания заветной булавой Выговский на все согласился.
Иван ВыговскийНо московские политики продолжали поддерживать не только Ивана Выговского, временно избранного гетманом (до возмужания сына покойного Хмельницкого Юрия), но и находившихся в оппозиции к нему кандидатов Барабаша и Пушкаря. И тогда бывший Генеральный писарь, искушенный в дипломатии (должность «Генсека» предполагала и руководство «МИД»), закладывает новый вираж — подписывает с Польшей Гадячское соглашение. Возмущенный столь неожиданной многовекторностью царь начинает войну с «изменником».
Боевые действия первыми начались на Могилевщине, где удача сопутствовала Белорусскому полку Ивана Нечая. Казаки выбили царские гарнизоны из ряда городов и местечек. В частности, в Кричеве и Мстиславле им помогло в этом поднявшее восстание местное население. Но в апреле 1659 года в сражении под Мстиславлем войска Нечая были разбиты, а сам он вынужден был укрыться все в том же Старом Быхове. При этом «Нечайко», как зовут его царские воеводы, не просто отсиживается в крепости, а активно обороняется, беспокоя неприятеля частыми вылазками. Во время одной из них был тяжело ранен сабельным ударом в голову его брат, Юрий Нечай.
Летом 1659 года армия Ивана Выговского нанесла сокрушительное поражение царской дворянской коннице под Конотопом. Но удар пришелся откуда не ждали — от Речи Посполитой. Польский сейм утвердил Гадячские соглашения в том варианте, который фактически лишал Украину самостоятельности. И тогда против Выговского выступили ряд казачьих полковников: «За что боролись?» Выговский отчаянно мечется, направляет посольства и к султану Турции, и к императору Австрии, и даже — к Бранденбургскому курфюрсту, прося их о протекции. Но все тщетно — на казачьей Раде в октябре 1659 года Выговскому был объявлен «импичмент», а гетманом с помощью Москвы был избран Юрий Хмельницкий. Иван Выговский бежал к полякам, но впоследствии ими же был и расстрелян. К нему в полной мере можно было бы отнести фразу из «Тараса Бульбы»: «Ну что, сынку, помогли тебе твои ляхи?»
Битва под КонотопомА что же полковник Белорусский и Могилевский? Все это время Иван Нечай продолжает обороняться в Старом Быхове. А предложения сдаться от царских воевод и вновь перешедших на их сторону украинских полковников, включая брата убитого под Быховым гетмана Василия Золотаренко, «Нечайко» отвергает. Не подчинился он и Переяславскому договору 1659 года между Алексеем Михайловичем и Юрием Хмельницким о передаче Старого Быхова царю, несмотря на гарантии личной безопасности.
Но в декабре 1659 года царские войска все же взяли Старый Быхов, Иван Нечай вместе с братом Юрием попали в плен. Под усиленной охраной непокорный белорусский полковник был сослан в Сибирь.
Напрасно гетман Юрий Хмельницкий хлопотал за мужа своей сестры перед царем, безрезультатно обращался к самодержцу с просьбой об освобождении мужа своей племяннницы другой гетман, Яким Сомко. Царь считал «Нечайку» крайне опасным для своей власти человеком.
Белорусский полковник Иван Нечай был отпущен только в 1667 году по обмену военнопленными по Андрусовскому перемирию между Московским государством и Польшей. После освобождения стал уже «королевским полковником», был Бобруйским и Загальским старостой.
По этому замирению Правобережная Украина и вся Беларусь оставалась под властью Речи Посполитой, что вызвало резкое недовольство казачьей старшины, и новую чехарду вокруг гетманской булавы. А для белорусского крестьянства и горожан призрачная надежда на освобождение от социального и религиозного гнета, мелькнув в кровавом мареве казачьих войн, принесших Беларуси огромные жертвы, вновь погасла. Магнаты и шляхта в своих имениях вновь наложили панщину на приведенных к покорности холопов.
Впрочем, идеализировать их будущее в составе казачьего государства тоже не стоит. Дальнейшая жизнь в Гетманщине показала, что украинская старшина стремилась любым путем закабалить рядовое казачество, не говоря уже о приписанных к полкам крестьянах. Вероятно, часть могилевских, гомельских, чаусских и чечерских казаков могла уйти в низовья Днепра, где в Запорожской Сечи еще долго хранили традиции первозданной казачьей вольности.
