Ее романсы, звучащие до сих пор, слышали все. Могилевские корни звезды довоенной советской эстрады

«Если можешь — прости…»

В 1920-40-х годах Изабелла Юрьева была одной из самых популярных певиц в Советском Союзе. В конце 1930-х патефонные пластинки с ее песнями звучали почти в каждом доме. Певица исполняла городские романсы — «Только раз бывают в жизни встречи», «Мне сегодня так больно, слезы взор мой туманят…», «Саша, ты помнишь наши встречи…».

Но малоизвестный факт — корни знаменитой исполнительницы уходят в Беларусь. Родилась Изабелла Юрьева в Ростове-на-Дону, ее настоящие имя и фамилия — Белла Лейвикова (Левикова). Родители Беллы Лейвиковой родом из Чаус Могилевской губернии. В документе о регистрации в Ростове-на-Дону сохранились их данные. Отец — Гдаль Мордухов-Мовшевич Лейвиков (Левиков), 1862 года рождения. Мать — Шейна-Фейга, в девичестве — Идельсон, была на год младше мужа.

Гдаль (Гдалий) Лейвиков переехал в Ростов-на-Дону в 1873 году, но и в 1895-м числился прописанным по-прежнему в Могилевской губернии. В Российской империи с ее жесткими бюрократическими порядками сменить место первоначальной прописки, как и сословную принадлежность, было непросто — даже в конце XIX — начале XX века сказывалась полуфеодальная природа царского строя. Дело в том, что все низшие сословия были прикреплены к своим «обществам» по месту прописки, и должны были нести сословные же сборы и повинности. Поэтому и выписаться из своей крестьянской или мещанской общины, ввиду все тех же коллективных повинностей, было нелегко. В случае же недоимок на это требовалось согласие сословного схода всех жителей. Так работала по сути крепостническая круговая порука.

Гдалий Мордухов относился к «мещанам городским» — и чтобы получить такое открепление, ему необходимо было явиться к землякам в Чаусы и просить их «отпустить его на волю». Исходя из реалий того времени, этому процессу могли бы поспособствовать хорошие подношения «уважаемым» в еврейском «штетле» людям.

В Ростов-на-Дону отец певицы прибыл еще подростком. Чтобы понять причины переезда его семьи из Чаус, надо представить себе жизнь в этом местечке Могилевской губернии во 2-й половине XIX века.

Чаусы — мама, Ростов — папа?

Даже в начале XX века в Чаусах было только 3 кирпичных дома, все остальные 718 жилых строений были деревянными. Весной и осенью местечко утопало в грязи и лужах, а тротуары, там, где они имелись, были из досок и бревен.

По переписи 1897 года в Чаусах проживало 5914 тысяч человек, из них 3251 были евреями. Типичная картина для белорусских местечек того времени, которые из-за пресловутой «черты оседлости» покидать евреям было запрещено. 5094 жителя Чаус были приписаны к мещанскому сословию.

Больше половины жителей местечка были неграмотными. Хотя в Чаусах и было 7 школ — городское приходское училище, еврейское училище и еврейские начальные школы — хедеры. Но заведений культа было больше — 12 церквей и синагог.

Надо заметить, что к еврейской части населения неграмотность относилась в меньшей степени — согласно религиозным предписаниям, каждый иудей должен был читать Тору. И это заставляло многих из них учить грамоту хотя бы в минимальном объеме. Из этого местечка происходил раввин Калман Чаусский, долго почитавшийся иудеями за подвижническую жизнь в качестве святого.

Однако обычному обывателю в Чаусах было тяжело. Переполненность местечка такими же мелкими торговцами и ремесленниками превращала его практически в еврейское «гетто» с высокой степенью безработицы и бедности. В местечке было целых 34 завода, но работало на них всего 86 человек. То есть на такой «завод», а по сути — кустарную мастерскую, приходилось аж по 2,5 рабочих. Не случайно в энциклопедии Южакова сказано про Чаусы, хотя они и были уездным центром: «Торгово-промышленного значения не имеет».

Весь доход городского самоуправления в 1900 году составлял 5434 рубля, расходы городской управы превышали доходы. Зато рождаемость в Чаусах, ввиду таки тогдашних традиций и религиозных представлений, почти на треть превышала смертность. Но избыточные жители всеми правдами и неправдами стремились покинуть местечко.

И чаусский мещанин Мордух-Мовша Лейвиков с семьей решил податься на благодатный юг, в большой город Ростов-на-Дону. Можно представить, как поражал жителей белорусского «штетла» Ростов с его широкими мощеными и освещенными улицами и многоэтажными доходными домами. В этом центре бурно развивающегося приморского края было полно работы, и Лейвиковы здесь прочно осели. Правда, дело не обходилось без неприятностей. В 1880 годах Ростов-на-Дону был включен в состав Великого Войска Донского, селиться в пределах которого евреям было запрещено. Всем еврейским жителям Ростова грозила депортация, евреев из Москвы и Петербурга она уже коснулась. Но за своих налогоплательщиков «не той национальности» вступилось городское самоуправление Ростова. Гласные ростовской Думы подали Александру III петицию с указанием на то, что от отселения сильно пострадает торговля и промышленность города. И десяти тысячам «еврейско-поданных», подлежащих переселению, власти «милостиво» разрешили остаться. В их числе оказались и Левиковы.

В январе 1883 года шапошник Гдалий Левиков женился на девице Шейне-Фейге. Как можно предположить, невеста не придерживалась консервативных взглядов, потому что уже в марте того же года у молодоженов родилась дочь Гитель (Екатерина). Уже в марте молодую семью ждали тяжелые испытания — в Ростове-на-Дону начался еврейский погром. Поводом к нему послужила коронация Александра III и то обстоятельство, что в покушении на его отца Александра II участвовала народоволка из Мозыря Геся Гельфман. На самом же деле, через антисемитский погром местная буржуазия сводила счеты со своими еврейскими конкурентами, а темная масса — просто давала волю своим инстинктам к грабежу.

Погром пришлось останавливать с помощью войск, было немало избитых, разграбленных и искалеченных — но в тот раз обошлось без трупов.

Один за одним в семье рождались новые дети, пока в 1899 году на свет не появилась будущая певица. Белла была пятым ребенком в семье, по воспоминаниям певицы — все дети жили между собой очень дружно.

Семья Лейвиковых была близка к театру, но с чисто утилитарной стороны: отец изготавливал шляпы для постановок, мать была гримером. Белла же не получила никакого театрального или музыкального образования. В отличие, скажем, от будущей первой леди Израиля Веры Хацман-Вейцман, также родившейся в Ростове-на-Дону и учившейся там в консерватории.

Кстати говоря, в Ростове-на-Дону в 1880-90-х годах жил и учился и такой выходец из Беларуси, как печально известный Евно Азеф (Азев). «Король провокаторов», возглавивший впоследствии Боевую организацию партии эсеров, организовывавший покушения на царских министров, и одновременно выдававший полиции революционеров.

Но вернемся в мир искусств. Однажды сосед по Малому переулку Ефим Цимбалист, который на самом деле был скрипачом симфонического оркестра, услышал, как замечательно поет Беллочка Лейвикова. И он сказал ее папе и маме: «Я вас умоляю, но вы таки обязаны показать свою дочь специалисту. Беллочка — это талант, не зарывайте его в землю».

Родители Цимбалиста-скрипача не послушались — чаусские мещане мечтали видеть дочь врачом. Тогда Ефим в 1917 году сам устроил Белле выступление на летней эстраде театра. Дебют едва не стал концом карьеры будущей звезды — во время исполнения романса «По старой Калужской дороге» в рот певицы влетел комар. Белла поперхнулась и в полном конфузе убежала со сцены.

Но зрителям так понравилось ее исполнение, что они дали возможность пришедшей в себя молодой исполнительнице вернуться, допеть до конца и наградили бурными овациями. Тогда родители все же отправили Беллу в Петроград к сестре Анне, уже учившейся в консерватории. Профессор консерватории якобы, прослушав Беллу, вынес вердикт — учиться ей ничему не надо, у девушки природная постановка голоса, можно сразу — на сцену. Что сильно смахивает на красивую легенду. Но в 1922 году Федор Шаляпин действительно сразу же предложил ей работать на эстраде, и Белла Лейвикова взяла себе псевдоним «Изабелла Юрьева». А затем ее импресарио, мужем и автором романсов стал Иосиф Эпштейн.

1926 год Юрьева с мужем провела в Париже, где ей поступило предложение сняться во франко-испанском фильме, но артистка не согласилась. Еще ранее ей предлагал замужество американский миллионер Арманд Хаммер, но Юрьева отказала ему — не хотела покидать Родину. Говорят, что еще в певицу были влюблены поэты Самуил Маршак и писатель Михаил Зощенко.

Королева романса

Природные таланты у певицы действительно были выдающимися — Изабелла Юрьева до конца жизни так и не знала нот, все песни разучивала на слух — но всегда поражала всех своим голосом и красотой. Артистизм у нее тоже был врожденный.

По некоторым данным, Белла успела выступить и на фронтах гражданской войны. Но в целом ей сильно доставалось от музыкальных критиков — за мещанские романсы и «мелкобуржуазность». В 1937 году Изабелла Юрьева записала на пластинку первую песню «Саша, ты помнишь наши встречи…». Но она стала шлягером у Клавдии Шульженко.

Говорят, что поклонником искусства Юрьевой был сам Иосиф Сталин, перед которым певица выступала в Кремле. По легенде, советские руководители хотели слышать от Юрьевой, как и от Утесова и Козловского, любую «цыганщину», но не официоз. Постепенно в Советском Союзе стали отходить от крайне революционных подходов к искусству, возвращаясь к классике. Одновременно наметился и некоторый отход от первоначально очень строго соблюдавшегося социального равенства, стали расти привилегированные группы, к числу которых относились и ведущие артисты и писатели. Чета Юрьева-Эпштейн разъезжала по Москве на «крайслере», и, говорят, что второй такой лимузин был только у наркома НКВД Ежова. Гонорары певицы и доходы преуспевающего театрального администратора позволили им построить подмосковную дачу с шестью балконами

Но критиков у Юрьевой по-прежнему хватало, в конце 1930-х годов даже сам Исаак Дунаевский требовал «осоветить» ее репертуар.

С началом Великой Отечественной войны сложился национальный консенсус, и Изабелла Юрьева в составе фронтовых бригад выступает перед бойцами Красной Армии и с традиционными романсами, и с современными лирическими песнями. Юрьева побывала на Карельском фронте, в разрушенном Сталинграде и в госпиталях.

В 1955 году всем прежним исполнителям было предложено собираться на пенсию. На этот раз — на волне десталинизации. Но очень часто за идеологическими накатами стояли личная и групповая конкуренция со вполне материальными, прозаическими интересами. Изабелла Юрьева оставила профессиональную сцену в 1966 году.

Долгое время блестящая певица находилась в забвении, несмотря на то, что в 1970-х годах романс переживал в Советском Союзе настоящий ренессанс. Только в 1992 году Изабелле Даниловне было присвоено звание заслуженной артистки России. Умерла Изабелла Юрьева в январе 2000 года в возрасте 100 лет. До конца своих выдающаяся певица сохраняла столь присущее ей обаяние, чувство достоинства и жизнелюбие.