Страницы истории. Генерала Черняева из Могилева называли «Туркестанским Ермаком» и «Ташкентским Львом». А еще он стал одним из первых распространять «Русский мир»

Для особых поручений

Михаил Черняев родился в 1828 году в семье могилевского дворянина, служившего в Бендерах. Через два года Черняевы переехала в свое имение Тубышки Могилевского уезда. Его отец Григорий Черняев, выпускник Шкловского кадетского корпуса, был участником сражений при Аустерлице, Салтановке, Бородино, Дрездене и Лейпциге. После разгрома Наполеона Григорий Черняев несколько лет был русским военным комендантом во французских городах. Из побежденной Франции подполковник Черняев привез себе и жену — Любовь-Эсфирь-Шарлотту Лекюйе. Шарлотта родила 18 детей, из них выжила половина.

Как и многим его сверстникам из привилегированного дворянского сословия, Мише Черняеву с детства была уготована карьера военного. Отучившись всего два года в начальных классах Могилевской гимназии, Миша Черняев в 12 лет поступает в Дворянский полк в Петербурге. Жизнь кадета мало соответствовала лубочным картинкам аля «Балы, лакеи, юнкера…». Достаточно сказать, что воспитанников Дворянского полка элементарно пороли розгами за всякие провинности. Отличавшийся жестокостью директор училища Пущин был снят с должности лишь после того, как засек насмерть одного из воспитанников. Плюс у Миши Черняева в столице не было ни одного покровителя. Но по завершению учебы он был занесен на золотую доску, и в 1847 году Черняев стал прапорщиком лейб-гвардии Павловского полка.

В скором времени Европу потрясают народные революции, и царь Николай I спешит на помощь своим собратьям-монархам на Западе. Молодой офицер участвует в походе армии фельдмаршала Ивана Паскевича, по совместительству — тоже помещика Могилевской губернии, в восставшую против Габсбургов Венгрию. При этом огромное царское войско с большим трудом справилось с небольшой и плохо обученной армией революционных венгров. Но самодержавная монархия никаких выводов из этого не сделала. Более того — царь не только помог австрийцам подавить мадьяр, но и туркам — единоверных молдаван и румын. Подпоручик же Черняев поступает в Академию Генерального штаба, а закончив ее с отличием остается служить при Генштабе.

Вскоре начинается Крымская война, и все недостатки отсталой самодержавной системы и крепостнической армии сразу обнажаются. По мнению Черняева, все дело в том — что военная теория расходится с делом. В штабе 4-го корпуса Михаил Черняев участвует сначала в боевых действиях против турок на Дунае. В кавалерийской схватке под Каракалой турки зарубили начальника отряда Карамзина, едва не погиб и весь отряд, и бывший при нем Черняев. Но он удачно составил донесение об этом бое, и был замечен царем Николаем I.

Престарелый князь Паскевич командует армией нерешительно, но дело тут не только в возрасте. Умудренный опытом фельдмаршал предполагает, что в случае решительных побед русского оружия в войну на стороне Турции вмешаются западные империи, противостояния с которыми царская армия не вынесет. Поэтому Паскевич фактически саботирует военную кампанию.

Но Англия, Франция и Сардиния все равно приходят на помощь османам и высаживают свои войска в Крыму. Михаил Черняев участвует в кровавом сражении при Инкермане, где французский зуав выскочил прямо на молодого штабного офицера. Черняев ударил его шашкой по голове, и это был первый и последний случай убийства им врага своими руками. «Я так испугался», — со свойственной ему откровенностью писал впоследствии Михаил Черняев, «что тут же уронил свою шашку».

В страшных боях на бастионах Севастополя Черняев состоит при герое обороны генерале Хрулеве, находится на Малаховом кургане. После ранения Хрулева капитан Черняев поступает в подчинение легендарному адмиралу Нахимову, выполняет его поручения под самым ужасным огнем.

После сдачи Севастополя Михаил Черняев переправлял русские войска через Северную бухту и последним пересек ее на лодке. Войну он закончил подполковником, был награжден орденом Владимира 4-й степени и Золотым оружием «За храбрость».

Ташкентский лев

Николай I, не выдержав позора поражения в Крымской войне, фактически покончил с собой, выехав в сильный мороз к войскам в одном мундире. Новый же император Александр II отменяет крепостное право и начинает модернизацию армии. После непродолжительного командования 3-й пехотной дивизией в Польше жаждущий деятельности Михаил Черняев добивается перевода в Оренбургский край, где участвует в русских военно-гражданских экспедициях, по сути — разведывательных миссиях.

Российская империя готовилась к завоеванию Средней Азии. Официальным оправданием служила защита от грабительских набегов тамошних племен, что тоже имело место быть. В феодальных государствах Средней Азии процветали еще более архаичные отношения, включая широко распространенное рабство и работорговлю. В реальности же царское правительство стремилось к колониальной экспансии, а Средняя Азия представляла из себя огромный рынок для российских фабрикантов — производителей тканей, и источник дешевого сырья.

В 1864 году была разработана операция по «обеспечению безопасности», для чего предстояло соединить Оренбургскую и Сибирскую защитные линии за счет территории Кокандского ханства. Начальником Особого Западно-Сибирского отряда (ОСЗО) и был назначен полковник Черняев. В сентябре 1864 года войска Черняева почти без сопротивления взяли Чимкент, неожиданно пробравшись в крепость по водопроводу. Михаил Черняев получил сразу орден Георгия 3-й степени, минуя 4-ю, что было беспрецедентно.

В июле 1864 года генерал-майор Черняев попытался взять Ташкент, принадлежавший Кокандскому ханству, но неудачно. Его отряд понес потери от огня гарнизона и был вынужден отступить. Кокандцы отрубили головы у нескольких убитых, и, насадив их на пики, пронесли по городу.

В июне 1865 года Черняев с отрядом в 1300 солдат вновь атаковал Ташкент, который защищало 30 тысяч человек, из которых 5 тысяч составляли регулярные части сарбазов. Но нужно учесть, что у русских солдат были винтовки и современная артиллерия, а у сарбазов — в основном гладкоствольные ружья и пушки.

Маневрами вдоль крепостных стен Черняев заставил обороняющихся растянуть свои силы на 24 версты, а затем концентрированным ударом ворвался внутрь. После ожесточенного уличного боя Ташкент капитулировал. Немалую роль в этом сыграли переговоры и обещания Черняева аксакалам уважать традиции и вершить справедливое правосудие. Помогала и «русская партия», заранее созданная Чернявым среди местной элиты. В то же время есть сведения о том, что во время штурма Ташкента было много жертв среди мирного населения.

Бухарский эмир Музафар вскоре выдвинулся к Ташкенту с огромным войском, заявляя, что в прошлом не только этот город, но и вся древняя Русь принадлежала его предкам. Но так и не рискнул напасть на «кафиров», благодаря дипломатии Черняева, хитроумно перетянувшего местных старейшин на свою сторону.

Черняев предложил аксакалам такую сделку — если он потерпит поражение от грозного эмира, то они ударят русским в спину, чтобы избежать кары от бухарцев. Но пока — будут беспрекословно повиноваться. Аксакалы подивились мудрости посланника «белого царя» и поклялись так и сделать, взявшись за бороды. Свою роль сыграло и взятие в заложники бухарских купцов на Нижегородской ярмарке.

Характерно, что Черняев выступил в этот поход, принесший ему славу, самовольно, вопреки запрету сверху. Вероятно, генерал опасался, что оренбургский генерал-губернатор Крыжановский «вздумает повести сам войска к Ташкенту, овладеет им, получит графа, а мы, трудящиеся, тут останемся в дураках».

Михаил Черняев был харизматичным военачальником, солдаты любили своего «трудящегося» командующего за удачливость и с гордостью называли себя «черняевцами». При переходе по знойным пустыням солдаты несли на себе только ружья и патроны, все остальное грузилось на верблюдов, отчего и не было отставших и больных. Войсками Михаил Черняев командовал единолично, и никогда даже не собирал военных советов. Черняев отличался спокойствием, особенно в боевой обстановке, но был человеком вспыльчивым и горячим, хотя и отходчивым.

За покорение Средней Азии Михаила Черняева называли «Туркестанским Ермаком». А еще он получил прозвище в восточном стиле — «Ташкентский Лев».

При этом в Средней Азии столкнулись интересы Российской и Британской империй, которые со времени похода Черняева стали непримиримыми противниками. В Лондоне очень боялись, что русские войска из Туркестана смогут вторгнуться в Индию. И могилевский дворянин стал звездой мировой прессы.

Черняев был назначен генерал-губернатором новообразованной Туркестанской области. Новый властитель отличался внешней скромностью, старался держать себя просто и завоевать расположение местного населения. По легенде, первоначально он даже жил в землянке, сделанной ему солдатами. Михаил Черняев, прекрасно изучивший психологию и обычаи узбеков и казахов, управлял краем с помощью местных старейшин, баев и всего шести русских чиновников. Впоследствии работорговля здесь номинально была уничтожена, но многие отсталые племенные и феодальные порядки сохранялись.

Однако уже в июле 1866 года Михаил Черняев был снят с должности с официальной формулировкой — «за превышение власти». Причиной смещения, скорее всего, послужила обычная в чиновничьем мире зависть и подсиживание. Для Михаила Черняева эта отставка стала сильнейшим моральным ударом.

«Славянский Вашингтон»

А еще отставной генерал нуждался в деньгах, получая пенсию менее 40 рублей в месяц. Опальный «Ташкентский Лев» блестяще сдает экзамены на нотариуса, но шеф жандармов Шувалов фактически запрещает ему эту деятельность.

Михаил Черняев считал себя жертвой бюрократического режима, и вполне был готов пополнить ряды оппозиции. Кстати говоря, в революционно-народническом лагере было немало бывших офицеров, случались и князья из рода самих Рюриковичей, как «апостол анархизма» Петр Кропоткин. Но вот генералов среди социалистов пока еще не было. Лагерь буржуазных либералов тоже мало импонировал покорителю Средней Азии. И Черняев потянулся к славянофилам.

Политическое славянофильство было весьма своеобразным явлением. С одной стороны, оно критически относилось к бюрократическому самодержавному государству, но видело выход не в капиталистических реформах или социалистической революции. Идеалом славянофилов была допетровская Русь с ее соборностью и архаикой, а экономической и культурной экспансии Запада поборники старины хотели противопоставить объединение всех славян и общинность. Власть настороженно смотрела и на этих «консервативных модернизаторов», также состоявших под тайным надзором полиции. Но к репрессиям в отношении них прибегала редко. Молодые же славянские нации в Османской и Австро-Венгерской империях надеялись на помощь славянофилов в своей борьбе.

В 1873 году Черняев купил газету «Русский мир», ставшую рупором славянофилов. Но сам Черняев имел взгляды весьма своеобразные. По нему, крепостное право надо было отменять, но сделали это слишком поспешно. Чернышевского он считал искусителем молодежи, но вот полагал, что репрессии правительства против разночинцев-демократов — без меры жестокие.

Более же всего Черняев критиковал реформы в армии. Деятельности либерального военного министра Дмитрия Милютина доставалось сильно — несмотря на то, что он сумел в короткий срок преобразовать феодальное войско в современную армию. Милютина Михаил Черняев не любил еще со времен учебы в Академии Генштаба, где будущий военный министр читал с «мелочной придирчивостью» военную географию. Но особенно раздражали Черняева немцы, которых немало было на командных постах. По мнению «Ташкентского Льва», если поменять «немчуру» на природных славян — то исчезла бы и казенщина, и формализм, и многие другие недостатки.

В целом же взгляды Черняева на военное дело можно назвать ретроградными. То ли из свойственного ему духа противоречия, то ли по инерции консервативной николаевской школы, но покоритель Средней Азии яро критиковал «умственное развитие» и насаждение грамотности среди солдат. По мнению «Ташкентского Льва», армия «должна служить не цивилизаторским тенденциям, по существу ей скорее противным, а победе над внешним врагом своей родины». При этом Черняев критически отзывался о военной науке и о роли науки вообще в России. По его мнению, вся наука в армии должна сводится только в военной технике (тут Черняев за прогресс!) и военной психологии. Даже всеобщую воинскую обязанность Михаил Черняев отрицал, и настаивал на кадровой армии с очень высоко оплачиваемыми офицерами, в которой солдаты служили бы 10 лет! Решающую же роль в победе он отводил единоборству главнокомандующих — «у кого душа больше, тот и победит».

В 1875 году в Боснии и Герцеговине, находившейся под властью турок, вспыхнуло восстание. Повстанцев поддержало княжество Сербия, объявившая Османской империи войну. В России развернулось движение солидарности с братьями-славянами, в Боснию стали отправляться добровольцы — как из революционно-социалистического, так и консервативно-славянофильского лагеря. Царское правительство, хоть восстание на Балканах и отвечало его интересам, на любую общественную инициативу смотрела как на угрозу себе, и отправку «интернационалистов» запретило.

По Черняеву, который формально числился в резерве, но в 1875 году вышел в отставку, было отдельное распоряжение. Отставному генерал-майору отказали в выдаче заграничного паспорта. Черняев смог добыть этот документ через свои связи. На границу полетело распоряжение — «не пущать» Черняева, но Михаил Григорьевич специально поехал через захолустный погранпереход, куда депеша не дошла. В июне 1876 года Черняев был уже в Белграде, и сербский князь Милан Обренович назначил его главнокомандующим всей армией. Под имя Черняева в Сербию устремились тысячи русских добровольцев, офицеры брали «отпуска» и ехали на Балканы. Одной из целей войны провозглашалось «освобождение Косово и Метохии».

В июле сербская армия под началом Черняева перешла турецкую границу, но почти сразу была отброшена османами назад. Турецкая армия, реформированная на этот раз на западный манер, действовала успешно. Началось османское контрнаступление, и только вмешательство великих держав заставило турок пойти на перемирие. В сентябре Черняев начал новое наступление на левом берегу Моравы, но опять потерпел неудачу. Поражением закончилась битвы при Алексинаце и Дьюнишке. Отход сербов с поля боя прикрывали, неся большие потери, русские добровольцы.

Сам генерал Черняев при обороне крепости Шуматовец лично наводил пушки, а убитый наповал комендант крепости упал прямо на него.

От катастрофы Сербию спас только ультиматум из Петербурга, под угрозой вступления в войну российской армии заставивший турок пойти на перемирие.

Командовать сербской армией, мало похожей на царскую, крайне консервативному русскому генералу было не просто. Тут не было дворян и офицерской касты, и войско больше напоминало народное ополчение. Достаточно воинственные и мотивированные к борьбе против османов сербы и черногорцы неплохо умели партизанить, но вот к регулярным действиям были менее готовы. А еще сербам не хватало боеприпасов, поставки которых тормозила Румыния. «Когда я вспоминаю эту Сербскую войну у меня теперь просто волосы подымаются дыбом», — писал впоследствии Черняев.

Честолюбивые планы Черняева стать новым «славянским Вашингтоном» рухнули. Впоследствии он не скрывал, что «если бы у меня был миллион рублей в начале войны, я мог бы сделать из Сербии крайне полезное орудие в руках русского правительства». Более того, бывший туркестанский генерал-губернатор намеревался произвести в парламентской сербской монархии переворот, установить там абсолютистское правление и правительство преимущественно из русских министров. И сделать Сербию фактически русской провинцией. Разумеется, сербского князя Милана такие планы совсем не устраивали, и вскоре Черняев выехал в Прагу.

Новый взлет и опала

Впрочем, ему не рады были не только в Австро-Венгрии, где в Праге у гостиницы Черняева поставили артиллерию и часовых и потребовали его немедленного отъезда, но и в самой России. Генералу разрешили пересечь российскую границу только со стороны Кишинева, пригрозив арестом за ослушание. С началом русско-турецкой войны в 1877 году Черняев все же был принят в армию, но удален с Балкан, где он был так популярен, на Кавказ. Впрочем, и там он так и не дождался никакого назначения.

Поклонники Черняева приписывали новую опалу австро-венгерским агентам при императорском дворе, боявшимся, что Черняев возглавит восстание славян против их империи. Но и сам царь Александр II и его окружение не были заинтересованы в «раскрутке» честолюбивого и неуправляемого генерала с политическими амбициями.

Плохи финансовые дела были и у газеты «Русский мир». Черняев вынужден был передать ее в другие руки, и она вскоре превратилась в чисто либеральное издание.

В 1882 году, с приходом к власти ультраконсервативного Александра III, Михаил Черняев был возвращен из опалы и вновь назначен туркестанским генерал-губернатором. Чиновником для особых поручений при нем стал Всеволод Крестовский, обрусевший поляк и автор многих романов, включая знаменитые «Петербургские трущобы». Черняев также был дружен и с писателем Федором Достоевским, художником Михаилом Микешиным, автором памятника «Тысячелетие России», не говоря уже о мэтрах славянофильства братьях Аксаковых.

При этом Крестовский то ли из охранительных соображений, то ли ревнуя к конкурентам, но фактически уничтожил Ташкентскую библиотеку, собранную при губернаторе Кауфмане.

К этому времени в Туркестане сформировалась особая прослойка предельно коррумпированных деятелей, которых классик литературы и сам бывший губернатор Михаил Салтыков-Щедрин назвал — «господа ташкентцы». Черняев провел сокращения раздутого бюрократического аппарата, чем нажил себе недоброжелателей. Но при этом Михаил Григорьевич настолько подмял под себя всю власть в Туркестане, включая судебную, что считал возможным пренебрежительно реагировать даже на замечания Сената. Этого ему не простили, и через два года Михаил Черняев опять лишился генерал-губернаторского поста.

По другой версии, радикально настроенного генерал-губернатора «сняли» англичане. В то время произошло столкновение между двумя «прокси» — пробританскими афганцами и пророссийскими бухарцами. Вопреки распоряжению из Петербурга, для которого прямое военное столкновение в Англией выглядело кошмаром, Черняев распорядился выдать союзному Бухарскому эмирату несколько сот винтовок. Сам же Черняев был сторонником «потеснить» англичан в Афганистане, заняв Герат. А еще, по мнению «Ташкентского Льва», Россия в Средней Азии должна создать власть, подобную английскому вице-королю в Индии. Кто должен был стать «вице-царем» Туркестана не конкретизировалось. Так или иначе, но все это второй раз поставило точку в генерал-губернаторской карьере Черняева.

Правда, генерала все же сделали членом Военного Совета, и эта синекура приносила Черняеву и его семье средства к существованию. Но в 1886 году неугомонный «консервативный» критик публикует статью о неудачном выборе направления Закаспийской железной дороги. И «Ташкентского Льва» вновь отправляют в отставку. Черняеву приходится писать Александру III покаянное письмо с обещаниями «не прикасаться более к печатному слову», и ему возвращают место в Военном Совете и жалование.

Надо сказать, что «геополитические» взгляды нашего воинственного земляка были более чем своеобразные. С одной стороны, он предсказал войну Российской империи с Германией. Выступал за союз с Францией — и, видимо, не только потому, что был наполовину французом. С другой стороны — считал освоение Сибири и Дальнего Востока делом отдаленного будущего, настаивая на направлении всех сил царской империи на «благодатный» юг — в Среднюю Азию, на Кавказ и Балканы. И был рьяным сторонником захвата Константинополя, а столицу мечтал перенести из Петербурга в Киев.

При этом зиму Михаил Черняев все же проводил в столичном Петербурге, а лето — в могилевских Тубышках. Это родовое имение было в свое время продано, но затем отставной генерал выкупил его обратно. Черняев восстановил приход при храме, построенной его отцом, и доставил из Сербии свою походную церковь, в том числе и копию хоругви Дмитрия Донского и иконы сербских святых.

Умер Михаил Черняев в 1898 году в Тубышках от разрыва сердца. На его похоронах не было ни одного официального представителя властей, только родные и близкие. В 2017 году здесь с участием посла Республики Сербия был открыт памятник генералу.