В США разгорается скандал вокруг писем вирусологов о причине появления ковида. Они считали лабораторную утечку вероятной, но умалчивали об этом
В Америке разгорается скандал. Республиканцы в Конгрессе во главе с Джерри Надлером предали гласности содержание электронных писем, которыми группа ведущих американских вирусологов обменивалась с главой NIAID (Национального института аллергии и инфекционных заболеваний США) д-ром Энтони Фаучи перед тем, как они послали в журнал Nature письмо о том, что вирус, вызывающий ковид, имеет естественное происхождение и не утекал из лаборатории. Выснилось, что еще за два дня до этого письма большая часть его подписантов считала, что теория лабораторной утечки как минимум вероятна.
Однако ни один из ученых не упомянул об этом своем мнении в письме в Nature, не объяснил, что его заставило передумать, и не привел никаких доводов, опровергающих теорию утечки.
Энтони Фаучи. Фото: Greg Nash-Pool / Getty ImagesФактически то, что опубликовал Конгресс, — это предательство основополагающих научных принципов.
17 марта несколько крупнейших вирусологов во главе с д-ром Кристианом Андерсеном, а именно — Эндрю Рэмбо, В. Ян Липкин, Эдвард Холмс и Роберт Ф. Герри — опубликовали в Nature письмо, в котором говорилось, что «лабораторное происхождение Sars-coV-2 маловероятно». Письмо было послано в журнал 4 февраля 2020 года.
Запомним эту дату.
Это было не в первый раз, когда д-р Кристиан Андерсен из ин-та Скриппса категорически высказался против версии лабораторной утечки. До этого он, например, ругал ее в твиттере. Когда сенатор Том Коттон предположил, что вирус мог сбежать из лаборатории, д-р Андерсен запостил следующий твит.
Однако — как мы знаем уже довольно давно — в это же самое время д-р Андерсон в частном письме сообщил главе NIAID д-ру Энтони Фаучи о том, что вирус может иметь лабораторное происхождение.
В этом письме д-р Андерсен писал д-ру Фаучи, что вирус «выглядит сконструированным». Он также писал, что это не только его мнение. «Эдди, Боб, Майкл и я — мы все находим геном несогласующимся с ожиданиями эволюционной теории», — писал Андерсен.
Эдди — это, очевидно, Эдвард Холмс, соавтор письма в Nature, крупный вирусолог британского происхождения, который сейчас живет в Австралии и имеет позицию в университете Шанхая, а Боб — это Роберт Герри, еще один соавтор письма. Майк — это, очевидно, Майкл Фарзан, еще один выдающийся вирусолог, профессор иммунологии и биологии в ин-те Скриппса, один из первооткрывателей S-белка. Его имя в числе соавторов письма в Nature отсутствовало.
Еще раз обратим внимание на даты. 31 января 2020 года д-р Андерсен публично пишет, что искусственное происхождение — это чушь. На следующий день в частном письме он пишет, что геном вируса «не согласуется с ожиданиями эволюционной теории» и что это мнение разделяют крупнейшие вирусологи, включая Эдварда Холмса, Роберта Гэрри и Майкла Фарзана. А уже 4 февраля все эти ученые, исключая Фарзана, подписывают письмо, в котором утверждают, что вирус естественный.
И вот теперь, благодаря комиссии Надлера, мы имеем еще одну группу писем. Это письма, которыми обменивались вирусологи между 1 февраля, когда у них состоялось по зуму совещание с д-ром Фаучи, и 4 февраля, когда была написана и отправлена вот та самая статья Nature.
Джерри Надлер. Фото: EPAОдно из них — это письмо д-ра Джереми Фaррaра, директора крупного благотворительного медицинского фонда Welcom Trust, адресованное тогдашнему главе NIH (Национальные институты здравоохранения США) д-ру Френсису Коллинзу, главе NIAID д-ру Энтони Фаучи и д-ру Лоренсу Табаку.
В нем написано, что Майкл Фарзан «обеспокоен фуриновым сайтом, и ему трудно объяснить это событием, случившимся за пределами лаборатории». Д-р Фaррaр также цитирует д-ра Герри. Герри, по его словам, встревожен «идеальной вставкой из 12 нуклеотидов, которая образует фуриновый сайт». «Я не могу себе представить правдоподобного естественного сценария, — пересказывает д-р Фаррар д-ра Герри. — Чтобы вы шли от летучемышиного вируса или какого-то очень похожего вируса и вставили точнехонько 4 аминокислоты, 12 нуклеотидов, которые все должны быть добавлены в одно и то же время для усиления этой функции, и не меняете при том никакой другой аминокислоты в S2».
«Это поразительно», — цитирует д-р Фаррар д-ра Герри и добавляет, что он сам, Фаррар, расценивает соотношение вероятностей между «случайной утечкой» и «естественным событием» как «70 на 30 или 60 на 40».
Это письмо д-р Фаррар отправляет 2 февраля в 6.53. Спустя два дня, 4 февраля, в 6.08 утра, он отправляет другое письмо, снова адресованное д-р Фаучи и д-ру Коллинзу. В нем он сообщает, что Эдди Холмс «60 на 40 за лабу, я 50 на 50».
Из этих писем следует, что как минимум четыре ведущих вирусолога, приглашенных д-ром Энтони Фаучи 1 февраля на конференцию по зуму по вопросу о происхождении коронавируса, — а именно, Майкл Фарзан, Роберт Герри, Эдди Холмс, и Джереми Фаррар, — считали весьма вероятным объяснение, что вирус убежал из лаборатории. Их главным предметом беспокойства был фуриновый сайт.
По сравнению со своим ближайшим на то время известным родственником — вирусом RaTG13 — вирус Sars-coV-2 содержал соткавшуюся из ниоткуда вставку из 12 нуклеотидов, которая кодировала четыре аминокислоты, которые вместе с уже существовавшей в правильном месте в RaTG13 аминокислотой аргинином образовывала фуриновый сайт — одну из главных особенностей Sars-coV-2, — делающий его необычайно заразным. Ни в одном другом сарс-подобном вирусе летучих мышей фуриновых сайтов нет, а практика вставки фуриновых сайтов в подобные вирусы широко использовалась в рамках исследований gain of function, в том числе и в Уханьском институте.
Одновременно с этим мы видим в письмах, что другие участники дискуссии, нимало не опровергая доводов д-ров Фарзана, Герри, Холмса и Фаррара, требуют раздавить идеологически вредную теорию, пресечь все домыслы, развеять слухи и ударить, и крепко ударить, по тем «конспирологам», которые вздумали протащить ее в печать.
В частности, д-р Френсис Коллинс уже 2 февраля в своем ответе д-ру Фаррару требует «быстрого созыва экспертов в контексте, который будет внушать доверие». Эти эксперты должны дать отпор вредоносной теории лабораторной утечки, «или же голоса конспирологов начнут быстро доминировать, принося большой вред науке и межнациональной гармонии».
Заметим, что д-р Коллинс, вопреки правилам науки, не предлагает никаких опровержений вышеназванной теории. Он также не предлагает провести исследований, подтверждающих или опровергающих предположение о лабораторной утечке.
Он предлагает swift convening of experts in a confidence inspiring framework — витиеватый оруэлловский эвфемизм, предполагающий, по сути, создание инквизиторской комисии. Эта комиссия не будет ничего расследовать. Она провозгласит догму, и все, кто под догмой не подпишется, будут подвергнуты обструкции.
Письмо в Nature, посланное спустя два дня, и является, по сути, таким swift convening of experts in a confidence inspiring framework. В последующем — в полном соответствии с предложением д-ра Коллинза — оно и стало той догмой. Причем по меньшей мере три вирусолога из числа подписавших это письмо, — а именно Кристиан Андерсен, Роберт Герри и Эдвард Холмс, — в приватных дискуссиях «не считали естественный сценарий правдоподобным».
У нас, естественно, возникает вопрос: как все это согласуется с научным подходом?
В свое время великий физик и лауреат Нобелевской премии Ричард Фейнман сформулировал, чем отличается настоящая наука от «науки, которая таковой не является». В своем знаменитом (пусть и неформальном «Вы, наверное, шутите, мистер Фейнман») он писал, что коренным различием является научная честность. «Речь идет о своего рода научной честности, о принципе научного мышления, соответствующем такому человеческому качеству, как безоговорочная искренность и открытость, о чем-то вроде обучения на ошибках, — писал Фейнман. — Например, если вы ставите эксперимент, вам следует сообщать обо всем, что вы считаете его недостатками, а не только о его достоинствах. О других возможностях объяснения полученных вами результатов. О вещах, вызывавших у вас сомнения, которые вам удалось устранить посредством каких-то других экспериментов, и о самих этих экспериментах — вы должны убедить ваших коллег, что сомнения эти действительно устранены.
Фото: Kate Geraghty / The Sydney Morning Herald / Getty ImagesНеобходимо приводить любые подробности — если они вам известны, — способные породить недоверие к вашему истолкованию результатов. Если вы считаете хоть что-то неверным или вероятно неверным, вам следует приложить все усилия, чтобы рассказать об этом. Если, например, вы создаете теорию и сообщаете о ней или излагаете ее, необходимо перечислить все факты, которые с ней не согласуются».
Извините за длинную цитату, но она, на мой взгляд, необходима.
Вот так устроена настоящая наука. Вы выдвигаете какую-то гипотезу, и вы приводите не только все «за», но и все «против». По сути, не пытаетесь доказать свою гипотезу. Вы пытаетесь ее опровергнуть. Только если ваша гипотеза оказалась неопровержима — тогда она устояла.
В данном случае возникает вопрос.
Если три ведущих вирусолога — Кристиан Андерсен, Роберт Гэрри и Эдвард Холмс — подписали письмо о естественности происхождения коронавируса, то как они опровергли свои собственные подозрения о том, что он утек из лаборатории?
Это опровержение, вероятно, должно было быть очень простым. Ведь еще 2 февраля эти люди думали, что особенности вируса сложно объяснить естественной эволюцией, а уже 4 февраля они написали текст, в котором такое предположение категорически отвергалось. Значит, опровержение должно было быть наглядным и элементарным.
Андерсену, Герри и Холмсу следовало изложить свои первоначальные сомнения, а потом привести то очевидное возражение, которое так легко их развеяло. Без этого их текст вряд ли может считаться научным.
Но любого, кто прочтет письмо в Nature, ждет разочарование. Андерсен, Герри и Холмс не только не приводят в нем чужих аргументов в пользу искусственности вируса, — они ни словом не сообщают о своих собственных сомнениях.
И они ни словом не соообщают о том, что их развеяло. Они вообще не приводят никаких аргументов в пользу естественного происхождения вируса. Их аргументы сводятся к тому, что фуриновый сайт имеет естественное происхождение, потому что в других вирусах есть фуриновые сайты.
Мы сейчас оставим дебаты о происхождении Sars-coV-2 в стороне. Этот текст — не о том, как произошел Sars-coV-2. Это текст о том, что на наших глазах верхушка американской вирусологии во главе с д-ром Фаучи — человеком, который в ходе эпидемии ковида стал в США главным по коронавирусу, — нарушила основной научный принцип: принцип научной честности.
Они публично запретили всем нам сомневаться в том, в чем они сами сомневались приватным способом. Они совместили в своем лице инквизицию и Галилея.
В своих публичных статьях они заклеймили всех, кто сомневался в неподвижности земли, а в частных имейлах они при этом писали: «все-таки она вертится».
Поддержка «линии партии» щедро была вознаграждена. Д-р Роберт Герри, поменяв свое мнение о вирусе, по счастливой случайности вскоре получил от д-ра Фаучи грант в 3 млн дол.
Все это они сделали, если воспользоваться их же словами, чтобы не причинить вреда науке. Как писал еще один из участников дискусии, Рон Фушье, — тот самый, которому в 2011 году понадобилось всего лишь 10 поколений хорьков, чтобы превратить птичий грипп в высокопатогенный штамм, передающийся между людьми по воздуху, «дальнейшие дебаты ненужно отвлекут ведущих исследователей от их обязанностей и причинят ненужный вред науке вообще и науке в Китае в частности».
При всем уважении к работам д-ра Фушье — вред, который он вместе с д-р Андерсеном, Герри и Холмсом причинил науке, несравненно больший.
Наука заключается в том, чтобы устанавливать объективную истину посредством опытов и открытых дискуссий. Затыкание ртов, навешивание ярлыков и публичное запрещение обсуждения тех самых теорий, которые Андерсен, Герри и Холмс разделяли непублично, наукой не является.
Одной из главных причин буйного расцвета настоящей конспирологии (всех этих вышек 5G, «вакцины не спасают от вируса» и прочего бреда) как раз и стала дискредитация науки рядом ведущих вирусологов.
Вы не можете быть одновременно ученым и российским телевидением.
